Устроенный советами библиоцид привел к утере тысяч книг на казахском языке, выпущенных до Октябрьского переворота, говорит известный историк Айнаш Керней, сообщает Malim.kz.
- После истребления қазақской интеллигенции советская власть приступила к уничтожению их наследия. Следует отметить, что общий тираж қазақских книг, изданных с конца XIX века до 1917 года, составил 2 201 105 экземпляров и включал 508 наименований, в том числе авторские книги и переводная литература. Подвергалось сожжению всё, что было написано на арабице. Книги изымались даже не в соответствии со списками запрещенных изданий и авторов, а пудами.
В 1921 году в Қазақстане начал работу литературно-издательский отдел Главполитпросвета. Н. К. Крупская подписала инструкцию по изъятию контрреволюционной литературы из хранилищ и библиотек. За 5 месяцев 1923 года из библиотек и хранилищ Қазақстана была изъята 41 тысяча экземпляров қазақоязычной литературы.
Этого оказалось недостаточно. Арабица позволяла қазақам читать любые тюркоязычные издания, в т.ч. выходившие за рубежом. В 1929 году был осуществлен одномоментный перевод письменности қазақов с арабской графики на латинскую. Это оторвало қазақов от огромного духовного наследия многих веков, зафиксированных в книгах с арабским шрифтом. Қазақская интеллигенция пыталась переписать свои художественные книги и учебники, используя введенную латинскую графику. Но им не хватило времени, а вскоре это предприятие потеряло смысл из-за новой смены графики.
29 июля 1937 года под грифом «Совершенно секретно» было разослано решение ЦК КП(б) Қазақстана во все местные органы цензуры «Об изъятии алашординской и националистической литературы» за подписью Мирзояна. Созданная алашордынцами литература изымалась из публичных и частных библиотек, книгохранилищ, торговой сети. 28 мая 1938 года вышло постановление ЦК КП(б) Қазақстана «Об изъятии враждебной литературы». Библиоцид продолжался. В переизданных книгах исчезали имена тех, кого советская власть объявляла «врагом народа» и репрессировала. Библиотекари вымарывали имена авторов, подвергшихся репрессиям.
Написанные алашордынцами учебники по геометрии, алгебре и другим дисциплинам были также изъяты, рукописи конфискованы и, вероятно, безвозвратно утеряны. В репрессиях 1930-х годов были казнены те, кто мог восстановить уничтоженный фонд знаний. Поэтому репрессиям подверглась почти вся қазақская интеллигенция, владевшая несколькими языками (западными и восточными) и способная осуществлять переводы, писать книги, учебники.
После очередной смены алфавита с латиницы на кириллическую графику, произошедшей в 1940 году вслед за завершением «Большого террора», переписывать и писать книги и учебники стало некому. В результате этой реформы қазақи были искусственно оторваны от своего культурного наследия и истории.
Таким образом, политика большевиков привела к истреблению национальной элиты и их интеллектуального наследия, позже – к продолжению практики искажения нашей истории, цензуре в литературе, массовому закрытию қазақских школ, реальной угрозе потери языка.
Возьмем доступную информацию о печатной қазақской книге, издававшейся с середины XIX в. в пределах российской империи.
В Степи широко использовались рукописные книги. Занимаясь каллиграфией, ученики в медресе и мектебах переписывали имеющиеся печатные и рукописные книги. Так они закрепляли учебный материал. Эти переписанные от руки книги распространялись. Позже многие из рукописных книг неоднократно переиздавались. Так, в 1862 г. был опубликован эпос «Ер-Тарғын», выдержавший 9 изданий общим тиражом 7 600 экз.
В последней трети XIX в. рукописные книги уступили место печатным. Центром книгопечатания на қазақском языке до революции была Казань.
Уже в этот период существовала цензура, и потому не всякая литература могла быть опубликована. Из рапорта Оренбургского духовного управления мусульман от 1 февраля 1893 года: «В министерство Народного просвещения были получены сведения, что в подведомственном оному …мектебы и медресе, кроме печатных книг религиозного содержания, употребляются рукописные книги и тетради, содержание коих нередко проникнуто враждебными чувствами к России».
В кон. XIX- нач. XX вв. в самом стане насчитывалось 14 типографий (А. Кузембаев).
Только в открывшейся (1901 г.) в Оренбурге типографии купца Каримова за 15 лет было напечатано 117 наименований книг на қазақском языке, т.е. более одной трети всех дореволюционных изданий на қазақском языке. В их числе «Қыз Жибек», «Алпамыс», известные среди тюркоязычных народов «Юзеф и Зулейха», «Зоркум», поэмы «Тахир и Зухра», «Буз егет» и другие. Некоторые были настолько востребованы, что выдержали десятки переизданий.
Общий тираж қазақских книг в дореволюционный период превысил 2 млн. экземпляров. По содержанию книги были разнообразны (508 наименований книг общим тиражом 2 201 105 экз.):
1. Фольклор, художественная лит-ра – 386 наименований общим тиражом 1 821 000 экз.;
2. Учебники, учебные пособия, словари, самоучители, справочники – 46 наименований общим тиражом 141 980 экз.;
3. Государство и право – 2 наименования общим тиражом 1 000 экз.;
4. История – 10 наименований общим тиражом 29 300 экз.;
5. Медицина, ветеринария – 11 наименований общим тиражом 34 200 экз.;
6. Техника – 4 наименования общим тиражом 11 000 экз.;
7. Марсии (оды) – 12 наименований общим тиражом 43 825 экз.;
8. Религиозно-духовная литература – 38 наименований общим тиражом 118 800 экз. (см. Раздыкова Г.М.).
К слову, по истории были изданы: «Түрік, қырғыз-қазақ hәм хандар шежіресі» Ш. Худайбергенова («Родословная правителей тюрков, киргиз-кайсаков», Оренбург, 1911); «Мухтасар тарих қырғызия» У. Абызгильдина («Сокращенная история киргизов». Оренбург, 1913); «История дома Романовых с прибавлением истории киргиз» на қазақском языке К. Ходжаева, А. Касимова и С. Жангирова (Оренбург, 1912).
В общей сложности до революции 1917 г. на қазақском языке было выпущено вместе с переизданиями около 200-х сочинений қазақских писателей, а также переводных книг. Царское правительство не приветствовало набирающий в Степи обороты процесс книгопечатания, и ставило всячекие препоны. Так, например, если в 1914 г. на қазақском языке 4 произведения выходило тиражом 191 500 экз., то в 1915 г. 26 произведений – в количестве 85 850 экз., то есть вдвое сократился общий тираж, при том, что количество созданных произведений выросло в 8 раз.
Многие книги на қазақском языке не пропускались цензурой. К их числу нередко относились и школьные учебники. Жесткой цензуре со стороны царских властей были подвержены книги для мусульманских школ. Вся духовная мусульманская литература, завозившаяся из-за границы, а также дастаны и кисса религиозной тематики, печатавшиеся в России, попадали в Санкт-Петербургский цензурный комитет.
Постоянный рост выпуска народной и религиозно-нравоучительной литературы на қазақском языке вызвал серьезную обеспокоенность царского правительства. Цензор СПЦК В.Д. Смирнов выступил на заседании ГУПДП со специальным докладом. Главным направлением в цензурной работе он считал необходимость использования всех средств для противодействия қазақским «прогрессистам», стремящимся через печать и литературу к «консолидации инородческих задач и интересов наособицу от задач и интересов общерусских». Как следствие был учрежден надзор за книжной торговлей, который выполнялся на протяжении двух с половиной десятилетий вплоть до революции 1917 года.
В числе первых книг, изъятых из обращения по распоряжению царской цензуры, была книга акына Дулата Бабатаева «Өсиет наме» (Казань, 1880), содержащий протест против притеснений қазақского народа. Запретительные меры привели к тому, что люди прятали у себя не пропущенные цензурой книги и гектографированные брошюры на қазақском языке. В ответ царские чиновники часто практиковали обыски в домах образованных қазақов и мулл с целью изъятия книг.
Эта практика приобрела грандиозные масштабы с приходом советской власти, которая вела планомерную политику по уничтожению культурного наследия қазақов. Книги изымались даже не по спискам. Подвергалось сожжению всё, что было написано на арабице. Изъятия измерялись даже не количеством книг или запрещенных авторов, а пудами. Так, например, Ахмет Адилбайулы был репрессирован с конфискацией имущества за владение старинными книгами общим весом 45 пудов.
В 1921 г. в стане начал работу литературно-издательский отдел Главполитпросвета. В декабре 1922 г. был создан отдельный КирГлавлит во главе с Тухтабаевым. Н.К.Крупская подписала инструкцию по изъятию контрреволюционной литературы из хранилищ и библиотек. Последствия этого шага для стана были разрушительными. Запрещенными оказались произведения даже акынов, композиторов XIX в.: Даулеткерея, Курмангазы, Суюнбая.
Азимбай Гази пишет, что большевики развернули настоящий библиоцид, трудясь «над искоренением вражьей литературы». В отчете главного инспектора Павлова отмечается, что только за 5 месяцев 1923 года из библиотек и хранилищ в стане изъято 41 тыс. экземпляров қазақоязычной литературы.
Этого оказалось недостаточно. Арабица позволяла қазақам читать любые тюркоязычные издания, в т.ч. и выходившие за рубежом, что считалось политически вредным. И в 1929 г. был осуществлен резкий перевод письменности қазақов с арабской графики на латинскую. Это позволяло оторвать қазақов от огромного духовного наследия многих веков, зафиксированных в книгах с арабским шрифтом.
Еще через 10 лет осуществлен перевод с латиницы на кириллицу. В результате реформы қазақской письменности и были искусственно оторваны от литературного наследия, которое было создано народами Центральной Азии.
29 июля 1937 года под грифом совершенно секретно было разослано решение ЦК КП(б) стана во все местные органы цензуры «Об изъятии алашординской и националистической литературы» за подписью Мирзояна.
В исполнение следующего постановления ЦК КП(б) стана «Об изъятии враждебной литературы» от 28 мая 1938 года из библиотек, книгохранилищ, торговой сети изъяли 97 наименований литературы.
В переизданных книгах исчезали имена тех, кого советская власть объявляла «врагом народа» и репрессировала. Библиотекари по указаниям вымарарывали имена в изданных книгах.
Написанные алаш-ординцами учебники по геометрии, алгебре и др. по большей части изъяты и пропали. В репрессиях 1930-х гг. были казнены те, кто мог восстановить уничтоженный фонд знаний. Поэтому репрессиям и расстрелам подверглась почти вся қазақская интеллигенция, владевшая несколькими языками (западными и восточными) и способная осуществлять переводы, писать книги, учебники. Это были живые хранители знаний, истории, памяти.
Массовые изъятия книг происходили непрерывно до 1950-х годов. В 1950-1951 годах из библиотек было изъято 97 тыс. книг. Больше уничтожать было нечего. Осталась лишь советская литература.
Фото: Общественная позиция
